- 120
- 5,812
Франция, пригород Парижа, октябрь 2016 года
Франция
Государство в Западной Европе. Является основным местом действия ролевого сезона. На юге граничит с бывшей Испанией, а на востоке — с бывшими государствами: Нидерландами, Бельгией, Люксембургом, Германией, Швейцарией и Италией.
Франция была ведущей державой в мировых делах с богатой историей и влиятельной культурой. Накануне вспышки её население превышало 65,03 миллиона человек. Как и Соединённые Штаты , Франция обладала мощными вооружёнными силами и процветающим научным сообществом, включая Институт биомедицины. Государственное устройство страны представляло собой демократию в рамках Пятой республики, основанной 4 октября 1958 года Шарлем де Голлем. С 1790 года Франция была разделена на департаменты и регионы – территории, созданные для упрощения территориального устройства страны.
Кто такие французы и как отыграть подобную роль — Имеют смешанное галло-романское и германское происхождение. Франция славится своей модой, изяществом и художественной промышленностью, а французы вносят значительный вклад в мировую культуру. Любители белого вина и многих видов сыров. Большинство французов — христиане-католики или атеисты, а также малый процент людей других конфессий(иудаисты, буддисты, индуисты). Ценители своей жизни, они очень вежливы, не склонны к бессмысленным авантюрам и не лезут на рожон, если не уверены, что шансы на успех высоки. Они знают, что такое потеря, голод и полная изоляция.
Для них семья — не только кровные родственники, но и те, с кем они прошли через этот кошмар. Они не предают своих и редко доверяют чужим. Многие из них несут тяжесть вины, из-за того что не успели кого-то спасти. Это делает их серьёзнее, мрачнее и иногда жёстче в поступках. Эта нация, довольно романтическая и миролюбивая, склонна к серьезным переговрам, чем к бесмысленным войнам.
Лето 2016-го стало началом конца для Франции. Сначала всё выглядело как очередная байка из жёлтых прессы — во Франции пошли первые тревожные слухи о странной болезни. Сначала это казалось обычной болезнью, передававшейся через воду или прикосновение, люди заболевали ни с того ни с сего, умирали... а потом будто возвращались, с животным инстинктами. Смерть перестала быть концом. Никто ничего не подтверждал, но уже в августе люди начали бояться открывать краны и трогать друг друга. К концу сентября случаи стали массовыми — и каждая новая история о том, что укус и другие акты крайнего насилия, гарантирует смерть за два дня, разжигала пожар паники. Осень встретила страну хаосом. Улицы горели, заражённые заполняли города, на площадях шли драки, в супермаркетах — побоища за последние продукты. Правительство, наконец осознав, что теряет страну, перекрыло границы, остановило поезда и самолёты. Армия блокировала шоссе, ставила блокпосты, патрулировала ночами — не для защиты, а чтобы держать заразу внутри. Весь мир закрыл двери перед умирающим населением. Особое внимание приковано было к Парижу — сердце страны. Там до последнего держали видимость порядка: блокпосты, военные на улицах, сектора, пропуска. Казалось, что столица продержится вечно, та мотивация и энтузиазм который был виден в поступках органов правопорядка.. военных дарил людям надежду на спасение. Но натиск заражённых оказался неумолимым. Баррикады рухнули одна за другой, связь с пригородами пропала, и Париж стал символом конца — местом, где оборона держалась дольше всех, но всё равно пала.
К сентябрю государство просто перестало существовать. Армия отступала, полиция исчезала, связь между регионами оборвалась. Франция распалась на анклавы, изолированные поселения, где выжившие устанавливали свои законы и правили силой. Там, где ещё вчера были проспекты и кафе, теперь стояли пустые улицы, усыпанные телами. Страна поверглась в кровавый ужас.
Действия НАТО
Когда над Францией взошла ночь апокалипсиса, НАТО показало своё истинное лицо. Они обещали помощь, защиту, железный кулак военной силы. Но когда улицы заполнили мертвецы, а города захлебнулись в криках и крови, альянс дрогнул. Самолёты, что должны были прикрывать небо, улетели в неизвестном направлении. Танки, что должны были стать стеной между ордой и людьми, развернулись и ушли, оставив выжженные следы на асфальте. Солдаты НАТО бросили оружие, технику, склады с боеприпасами — и сбежали, как крысы из тонущего корабля. Они спасали свои шкуры, пока Франция превращалась в кровавую бойню. Их «высокие командиры» объявили эвакуацию, но брали только своих. Грузовые борта заполнялись военными и чиновниками, а французов оставляли за колючей проволокой, лицом к лицу с мёртвой бездной. После этого для людей они перестали быть защитниками — их называли предателями, ренегат в форме, что бросили страну гореть в аду. Слухи о том, что военные намеренно уничтожали мосты и сжигали брошенные города, только раздували ненависть. Для простых французов НАТО больше не было надеждой на спасение — лишь ещё одной угрозой, равной заражённым.
Когда НАТО уже пряталось за границей, жандармы стояли в руинах страны. Они сражались плечом к плечу с гражданскими, эвакуировали детей, удерживали мосты и вокзалы, пока толпы мёртвых ломали баррикады. Их кровь текла по мостовым, их голоса срывались в радиоэфире, но они не отступали. Предполагается, что после этого правительство приняло план, направленный на обеспечение преемственности управления, и поэтому эвакуировалось на авиабазу стратегических операций в Таверни, городе в 12 километрах от Парижа, а затем переехало на авиабазу Мон-Верден, где располагался подземный кризисный командный центр.
“Это были французы... Кажется они выдержали дольше всех. Пока наши разбегались и убивали себя в коридорах, французы сидели в лабораториях, им казалось, что разгадка близка.”
Улицы быстро превратились в хаос. Полки магазинов пустели с каждым днём. Люди рвали друг у друга пакеты с продуктами прямо на парковках, витрины ломали камнями, а супермаркеты за ночь превращались в пустые коробки со следами крови на полу.
Когда стало ясно, что помощи ждать неоткуда, город заполнили банды — бывшие мелкие преступники и мародёры теперь ходили толпами, с оружием, и брали власть в свои руки. Они устраивали блокпосты на улицах, обирали всех, кто пытался уехать, забирали остатки еды и бензина. Власти словно испарились — просто отступила.
Каждый день становился борьбой за выживание. Люди начали прятать еду, баррикадировать двери, договариваться с соседями о ночных дежурствах. Любая ошибка могла стоить жизни — чужак на пороге мог оказаться и голодным отцом, и тем, кто придёт ночью, чтобы забрать всё, что у тебя есть.
Правительство Франции пыталось до последнего, держать ситуацию под контролем. Вводили комендантский час, перекрывали дороги, создавали временные блокпосты и карантинные зоны под управлением армии. Приказы шли сверху неделями, пока на улицах уже пролитные бои с большими потерями на стороне жандармерии. Создавались карантинные зоны — целые кварталы обносили колючей проволокой, туда свозили больных и тех, кто мог быть заражён. Для остальных обещали эвакуацию, но автобусы приходили редко, а людей было слишком много. Власти требовали удерживать города любой ценой, а на следующий — приказывали отступать и эвакуировать гражданских. Армия и полиция теряли людей, а снабжение не успевало за ростом хаоса: патроны считали поштучно, техника простаивала без топлива, а бойцы сутками стояли на постах без смены.
К началу осени, ситуация стремительно начала рушиться. Блокпосты прорывали заражённые, караулы бросали позиции, офицеры уходили искать свои семьи. Приказы из Парижа приходили всё реже, пока в один момент не прекратились вовсе. Штабы замолчали.
Казармы, полицейские участки и склады оружия оказались брошены. Их разграбили как дезертиры, так и простые горожане. Всё, что было символом силы — автоматы, бронетехника, форма — теперь лежало в руках у случайных людей, банд и мародёров. Города горели, деревни вымирали, а те, кто уцелел, начали сбиваться в мелкие общины.
Власть перешла к тем, кто был готов её взять — часто к преступным группировкам, которые быстрее всех поняли, что старый мир умер. Те, кто когда-то носил форму, теперь такие же выжившие, как и все остальные.
Карта пригорода Парижа (расположена горизонтально)
Буживаль
Обычный городок, расположенный в западной части Парижа, в небольшой долине вдоль реки Сены. Старый центр города, расположенный в нижней части долины, отделен от жилых районов главной дорогой, которая пересекает город. Буживаль стал одним из первых городков, павших под натиском эпидемии. Здесь власти не успели предпринять ничего — вирус разнёсся стремительно. В течение суток улицы опустели: сначала люди прятались по домам, потом звуки криков и выстрелов смешались с ворчанием заражённых. К приезду первых армейских подразделений город был уже потерян — их встретили не испуганные граждане, а толпы оживших мертвецов. Считанные выжившие смогли выбраться через мосты через Сену, оставив Буживаль на растерзание. Теперь это город-призрак, где заражённые бродят по улицам. Местная экономика разнообразна, здесь сосуществуют малые предприятия, сферы услуг и жилищное строительство, однако город остается тихим пригородом с ограниченной активностью.
Ла-Сель-Сен-Клу
Расположенный в западной части Парижа, мирный городок. Он сочетает в себе многочисленные социальные жилые комплексы с историческими замками. В городе есть несколько школ, зеленые зоны и местные магазины, обеспечивающие жителей основными удобствами. Несмотря на свои исторические достопримечательности, Ла-Сель-Сен-Клу остается тихим пригородом с ограниченными культурными и экономическими возможностями.
Первыми исчезли дети из школ — заражение распространялось медленно, и власти пытались вести учёт заболевших. Но когда число обращённых резко выросло, город захлестнула паника. Соседние кварталы начали возводить баррикады из мебели и автомобилей, но удержать мертвецов не удалось. Ла-Сель-Сен-Клу стал местом, где всё ещё можно найти следы отчаянной борьбы — самодельные укрепления, сожжённые машины и выбитые двери. Город до сих пор хранит атмосферу беспомощности, как будто его жители ушли всего пару дней назад.
Лувесьен
Расположенный в западном пригороде Парижа, богатый город. Известный своими живописными пейзажами, изображениями импрессионистов и многочисленными историческими замками, он предлагает тихую и комфортную среду для жизни. В городе есть несколько домов престарелых, многочисленные школы и различные спортивные и развлекательные объекты. Он также известен своими арками 17 века, которые когда-то несли воду из Сены во дворец Версаль. В Лувесьене власти попытались действовать по плану. Здесь был организован пункт эвакуации — армейские грузовики собирали людей на главной площади, обещая безопасный вывоз в Версаль. Но за несколько часов до отправки первые заражённые в колонне обратились, и началась резня. Паника, стрельба, крики — солдаты пытались удержать периметр, но были вынуждены отступить, когда заражённые прорвали оборону. Площадь превратилась в братскую могилу. Сегодня Лувесьен — это место, где ещё можно найти перевёрнутые армейские грузовики и брошенное оборудование, напоминание о провалившейся эвакуации.
Порт-Марли
Расположенный в западной части Парижа на берегу реки Сены, бывший промышленный город, который долгое время находился в процессе реконструкции до всемирного апокалипсиса. Его городской ландшафт определяется автомагистралью, проходящей через город. В этом районе находится несколько закрывающихся заводов и известная клиника. Несмотря на скромные условия жизни, Порт-Марли предлагает приятную обстановку на берегу реки, связанную с историей импрессионизма, где ничего особенного не происходит. Заражённые пациенты в местной клинике после своей смерти начали возвращаться, инфекция вырвалась наружу и ударила по медицинскому персоналу. Заводы остановились, люди начали бежать по автомагистрали, создавая хаос и заторы. Попытки локальных властей удержать порядок провалились, но благодаря своей промышленной зоне он теперь стал пристанищем мелких банд и мародёров, которые используют склады как базы. Порт-Марли — место, где можно найти припасы, но риск встретить вооружённых выживших здесь велик.
Реннумулен
Расположенный в глубине сельской местности округа, на Юге пригорода Парижа. Реннумулен является одним из самых маленьких коммун в этом районе, тихой деревушкой, окруженной сельскохозяйственными угодьями и теплицами. Его сельская атмосфера характеризуется открытыми полями, несколькими домами и спокойствием сельской жизни. Здесь нет магазинов, школ или развлекательных заведений, поэтому повседневная жизнь проста и связана с ритмом сезонов. Очарование деревни заключается в ее уединенности и изолированности, предлагая оазис спокойствия для тех, кто ищет уединения и пространства. Маленькая деревушка, казалось бы, могла пережить катастрофу. Но её уединённость сыграла злую шутку — никто не приехал на помощь. Сначала люди пытались жить как прежде: работать на полях, держать скот, готовить еду на кострах. Но когда заражённые пришли из соседних коммун, всё закончилось быстро... Жуткое место, где слышно только ветер и скрип старых амбаров. Здесь до сих пор можно найти следы жизни — история с прошлой жизни, брошенные игрушки, небольшие жилые участки цивилизации.
